Паскаль Даньян-Бувре. О чем молятся бретонцы?

Художник Паскаль Даньян-Бувре (Pascal Dagnan-Bouveret), урожденный парижанин, жил с 1852 по 1929 год. Учился у Александра Кабанеля (Alexandre Cabanel) и Жан-Леон Жерома (Jean-Léon Gérôme). С 1875 года выставлялся в Салоне и был достаточно успешен. Его картины получали медали и премии, сам он удостоен звания «Офицер ордена Почетного Легиона» и был членом Института Франции (в российской интерпретации — академик).

«Ивы у ручья». Лучи заходящего солнца дают глубокую тень от холма, под которым течет местами заросший водорослями ручей. Ивы на пологом берегу ярко высвечены, у берега плещется утка с выводком. Ни ветерка, вода — как зеркало.

«Акварелистка в Лувре». Огромная картина в позолоченной раме с изображением праздника, несколько полотен прислонены к стене. На обороте самого большого из них какой-то шутник нарисовал хорошо деформированную мордочку с усами и оттопыренными ушами, а художник оставил свой автограф.

Действие, скорее всего, происходит не в выставочном зале, а в запаснике Лувра. Молодая симпатичная художница копирует картину, которая стоит перед ней, и зрители ее не видят. Рюшечки, оборочки, слегка подвитые волосы создают впечатление чего-то легкого, воздушного, эфемерного. Она целиком в картине, ее работа доставляет ей огромное удовольствие (не меньшее удовольствие получает и художник, который поймал этот момент).

«Портрет графини Гогенфельзен». Женщина сложной судьбы, графиня Гогенфельзен, принцесса Ольга Палей, была замужем, влюбилась в великого князя — брата императора всея Руси, он в нее тоже, развелась, вышла замуж за великого князя, получила все регалии жены великого князя (в частности, титул принцессы). Потом грянула революция, и все рухнуло. На портрете, написанном в Париже, она — в самую счастливую пору своей жизни.

«Свадебная фотография». Фотограф трудится долго, слишком долго. Месье сидит в кресле, курит трубку, дым заполнил половину студии. Ребенок возле курящего устал, почти спит. А вот девочке постарше все еще интересно, когда же, наконец, вылетит птичка.

Мастер все пристраивается к громаде фотокамеры на треноге, двигает ее то ближе, то дальше. Дела у него обстоят неважно: шлепанцы протерлись до дыр, шов на штанине распорот, пол в ателье вытерт до основы. Но антураж еще кое-какой присутствует.

Подиум, ковер, кресла, задник, занавес перед задником, что-то нарисовано на стене, есть штора, закрывающая прозрачный потолок.

Публика что-то обсуждает, мама поправляет платье. Новобрачные слегка утомлены, но все скоро закончится ко всеобщему удовольствию.

Среди полотен художника выделяется серия, посвященная бретонцам. «Википедия» пишет, что бретонцы — это народ, живущий на северо-западе Франции, потомки кельтов, переселившихся на континент из Англии под напором англосаксов. У них свой язык — бретонский (и французский тоже), в основном они — католики.

«Прощение бретонцев». На переднем плане семь женщин сидят кружком и слушают, что им читает крайняя справа. Двое мужчин стоят поодаль. На лицах нет никаких следов радости, все мрачно задумчивые.

Поодаль белые головные уборы — как пятна на зелени травы и стенах.

«Прощение в Бретани». Процессия с горящими свечами идет вдоль стен, мужчина босиком, женщина на коленях. Здесь же полуобнаженная фигура попрошайки, рядом еще один нищий с кружкой, протягивает ее за милостыней. Лица суровые, как бы углубленные в себя. Во всем этом что-то мрачное.

Названия «Прощение бретонцев» и «Прощение в Бретани», казалось бы, не предполагают такого траура в картинах. Как же объяснить противоречие между названием и тем, что изображено?

Среди обычаев бретонцев — праздники «Прощение», которым больше 200 лет, и каждый из которых посвящается своему святому — покровителю храма. На праздники в Сен-Жан-дю-Дуа возле Морле (St. Jean-du-Doigt near Morlaix) собираются паломники со всего мира (бретонцы живут практически во всех странах, где исповедуют католицизм).

Эти праздники похожи на карнавалы, хотя на самом деле — это драматические представления. Матросы приходят с частями кораблей, с которых они спаслись благодаря молитвам, хромые несут костыли, ненужные после излечения благодаря молитвам, погорельцы приходят с лестницами и веревками, которые вместе с молитвами спасли их от пламени.

Что заставило автора в его 35 лет писать такие сцены? Может быть, безоглядная вера этих людей, которая не встречалась ему в Париже? Их желание быть прощенными? Может быть, он хотел получить прощение и помилование вместе с бретонцами?

У бретонцев праздник, бретонцы молятся о прощении…